Вот это описание?
Если расстреливать всю Чиркаловскую--Чулаевскую организацию пятерками
в подвале, потребовалось бы много времени. Чтобы ускорить, вывел больше
половины за город. Сразу всех раздели, поставили на краю канавы-могилы. Боже
просил разрешения разграфить (зарубить шашками)--отказали. Стреляли сразу
десять человек из револьверов в затылки. Некоторые приговоренные от страха
садились на край канавы, свешивали в нее ноги. Некоторые плакали, молились,
просили пощадить, пытались бежать. Картина обычная. Но кругом была конная
цепь. Кавалеристы не выпустили ни одного--порубили. Крутаев выл, требовал
меня--"Позовите товарища Срубова! Имею ценные показания. Приостановите
расстрел. Я еще пригожусь вам. Я идейный коммунист". И когда я подошел к
нему, он не узнал меня, бессмысленно таращил глаза, ревел--"Позовите
товарища Срубова!" Все-таки пришлось расстрелять его. Обнаружилось у него уж
слишком кровавое прошлое, надоели заявления на него, да к тому же, все, что
мог дать нам, он дал.
Но все же меня поразило, привело в восторг большинство этих людей.
Видимо, Революция выучила даже умирать с достоинством. Помню, еще мальчишкой
я читал, как в японскую войну казаки заставили хунхузов рыть могилы, сажали
их на край и поочередно, поодиночке отрубали им головы. Меня восхищало это
восточное спокойствие, невозмутимость, с которым ожидали смертельного удара.
И теперь я прямо залюбовался, когда освещенная луной длинная шеренга голых
людей застыла в совершенном безмолвии и спокойствии, как неживая, как ряд
гипсовых алебастровых статуй. Особенно твердо держались женщины. И надо
сказать, что, как правило, женщины умирают лучше мужчин.
Из ямы кто-то закричал: "Товарищи, добейте!" Соломин спрыгнул в яму на
трупы, долго ходил по ним, переворачивал, добивал. Стрелять было все-таки
плохо. Ночь была хотя и лунная, но облачная.
